– Что? – в голосе Вал звучало недоверие. – Ты же сама в это не веришь.

– Нет, конечно нет, – быстро ответила я. «Ведь нет же?..» – Я просто не выспалась. Магдалена разбудила меня, потому что пылесосила и жаловалась на пыль с утра пораньше.

Валентина засмеялась.

– Магдалена? Пылесосила?

– Оказывается, у нее сегодня свидание, и она не может пригласить его к себе в квартиру, потому что ее ленивая дочка сидит дома. Цитируя ее.

– Боже, я буду странно выглядеть, если скажу, что хотела бы посмотреть на это свидание?

– Ничуть, – хмыкнула я.

– Если ты оставила ей квартиру на сегодня, то где будешь спать?

– Наверное, останусь в пентхаусе после сегодняшней вечеринки. – Я жила там последний год своего брака с Антонио, когда избегала его всеми правдами и неправдами. Теперь место принадлежало Тузу, но все равно было для меня вторым домом.

Вал застонала.

– Честно говоря, я устала от всех этих посиделок с Абелли. Не то чтобы нам, женщинам, нужно было привыкать к их присутствию до свадьбы. Я считаю, что надо запереть наших мужиков с ними в одной комнате и посмотреть, что будет.

Я засмеялась.

– Точно. Вероятно, только на нас, женщинах, мир и держится.

– Верно, – вздохнула она. – Женщины – это богини.

Скрестив ноги на шезлонге, я подняла голову к безоблачному небу.

«Андромеда».

– Ну и… как он сейчас выглядит?

Я хрустнула еще одним огурцом.

– Кто?

– Кристиан, конечно же.

В моей голове пронеслось воспоминание о том, как он стоял передо мной полторы недели назад, засунув руки в карманы и лениво глядя на меня. По телу разлилось раздражающее тепло.

– Хорошо он выглядит, – буркнула я.

Она засмеялась.

– Настолько хорошо, да?

Хрусть.

– Боже, может вам двоим стоит переспать и успокоиться?

Я насупилась.

– Я лучше с Ричардом пересплю.

– Ага, да, как же.

– Я слишком гордая, чтобы снова позволять Аллистеру меня касаться.

Нет лучшего способа сказать женщине, что ты не заинтересован в ней, чем бросить ее голой в своей постели на три года.

– Туше.

– Плюс, я, в общем-то, и не заинтересована в этом.

Валентина хмыкнула.

Я посмотрела на нее.

– Что?

– Ничего.

– О, ради всего святого, колись уже.

– Если он тебя не интересует, как думаешь, стоит ли мне попробовать?

Я засмеялась от неожиданности.

– С Кристианом?

Она кивнула.

О боже мой, она серьезно. Мое изумление упало камнем в живот.

– Зачем тебе это?

– Я тебя умоляю, ты вообще его видела?

– Разумеется, но мы же только что говорили о том, какой он мудак, разве нет?

– Как там говорят… Чем хуже характер, тем лучше в постели?

– Мне кажется, так никто не говорит.

В ее глазах мелькнул лукавый огонек.

– Нет, ну если тебя эта мысль расстраивает…

– Меня совершенно точно, на сто процентов ничего не расстраивает, но ты разве не с Эдди?

Она помахала рукой.

– Он начинает мне изменять, прямо как муж. Пора искать кого-то еще.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Если Рикардо узнает, что ты спишь с другими мужчинами…

– Не сотрясай воздух. Я в курсе и всегда осторожна. Так вот… Скажи честно, тебя бы это задело? Потому что мне не обязательно…

– Я же говорю, меня он совершенно не интересует.

Черт, какая же жара. Казалось, что за последние несколько секунд солнце начало жечь сильнее. Я убрала волосы с шеи.

– Ну ладно, если ты уверена.

– Я уверена.

Кажется, я выпила слишком много «Маргарит», потому что они начинали слипаться в свинцовый комок в желудке.

Мой телефон зазвонил, прерывая поток мыслей. Я была так рассеяна, что даже не додумалась проверить, кто звонит, прежде чем ответить на звонок.

– Алло? – Я окунула пальцы ног в прохладную воду.

– Джианна.

Волосы на затылке встали дыбом, а дыхание перехватило.

«Позорище для семьи».

«Ничтожество, а не дочь».

«Как тебя любить такую, девчонка?»

«Всего лишь шлюха».

Грохот захлопнувшейся двери. А затем темнота. Настолько живая, что иногда она касалась меня. Говорила со мной. Делала мне больно. «Шшш, все в порядке. Не волнуйся, твой папá знает, что я здесь».

Невозможно кричать, когда тебе зажали рот рукой.

Вот так и создаются по всему миру рыжеволосые богини.

Пушинка пролетела мимо меня, кружась на ветерке, и приземлилась на воду.

– Ты слышала хоть что-то из того, что я только что сказал? – рявкнул папá.

Ненависть наполнила меня, выжигая все дотла. Я сделала глубокий вдох, чтобы выровнять голос.

– Извини, я сейчас очень занята. Что ты хотел?

– Твоя кузина Сильвия выходит замуж в следующем месяце. Ты будешь присутствовать на свадьбе, даже если мне придется лично притащить тебя, ты поняла?

Паника сжала мою грудь.

– Мне надо будет уточнить у мужа, сможем ли мы приехать.

– Не морочь мне голову, Джианна. Ричард уже одной ногой в могиле. Ты приедешь на свадьбу. Джина пришлет тебе информацию. – Он завершил звонок.

Я уже восемь лет не видела отца. Он никогда не пытался со мной связаться. И, хотя обычно семейные воссоединения должны вселять надежду, я могла только с ужасом спрашивать себя, что ему вдруг от меня понадобилось. У меня было дурное предчувствие, что это как-то связано с ухудшающимся здоровьем мужа и моей грядущей независимостью.

Я сделала глубокий вдох, опасаясь, что меня стошнит прямо в бассейне у Валентины.

– Клянусь, если соседи что-то не сделают с этими чертовыми хлопковыми семенами, лично спилю их дерево, – проворчала Вал, поднимаясь на ноги. – Я отойду ненадолго. Тебе еще налить?

«Отойти ненадолго» означало пойти вдуть еще одну дорожку.

Я развернулась.

– Я с тобой.

На ее лице мелькнул интерес.

– Я думала, у тебя от этого мигрень.

Это было просто удобной отмазкой, чтобы отказываться от предложений, не объясняя каждый раз, что мой психотерапевт не одобряет наркоту.

Мне хотелось выздороветь, хотелось позабыть о панических атаках, а не глушить их зависимостями. Но этот телефонный звонок заполнил собой всю мою голову без остатка и подталкивал к срыву, и все, чего мне хотелось, хоть ненадолго перестать бояться скрывающегося в темноте прошлого.

– Ну, знаешь, как говорят, – прошептала я, – пчела и жалит, и мед дает.

Все мы искали способ продолжать жить эту жизнь.

К сожалению, я нашла свой на конце белой дорожки.

К вечеру я готова была сблевать в один из своих любимых сапог от «Прада», лишь бы не смотреть, как Валентина будет «пробовать» подкатывать к Аллистеру. Он не нуждался в еще большем внимании, женщины и так бросались на него толпами. Впрочем, меня гораздо больше раздражало то, что к каждой из них он был уважителен и внимателен, в то время как на меня смотрел, как на тарелку с порубленной печенью.

Все это варилось в моей голове, как турка с подгоревшим кофе, весь тот вечер, что я провела с Валентиной. Так что, когда Кристиан Аллистер появился на тусовке в пентхаусе Туза, весь такой из себя козел и влажная мечта любой женщины, я захлопнула дверь у него перед носом. Я же говорила, что становлюсь храбрее от порошка. Жаль, что не сильнее; Кристиан легко удержал дверь открытой. И тут же заметил, что я накурена сильнее, чем тамбур поезда.

Не то чтобы я гордилась тем, что сорвалась, – особенно учитывая, что мне еще предстояло объяснять это доктору Розамунду в понедельник, – но меня совершенно точно не волновало мнение Аллистера по этому поводу. Стоило догадаться, что он все равно его выразит. Аллистер схватил меня за подбородок, заглянул в глаза и с отвращением отпихнул от себя.

И вот теперь я стояла и кипела от злости и возмущения, которые он с такой легкостью во мне вызывал.

Я поправила один из своих пучков перед зеркалом в ванной, мысленно повторяя все бранные итальянские слова, которые только знала. Потом сделала глубокий вдох.