– Что, например?

Она сглотнула.

– Я теперь одинокая женщина.

– Да что ты? – Я не знал, почему вопрос прозвучал как угроза.

Она нерешительно посмотрела на меня.

– Да. И он, вероятно, хочет это исправить.

В эту секунду я знал, что она не выйдет замуж ни за кого, кроме меня. А за меня она не выйдет.

– И если он правда захочет?

– Я уже сказала тебе, что больше не выйду замуж.

Она бы ушла. Оставила бы эту жизнь, этот город, меня.

Иррациональная мысль о том, что я не смогу ее найти, наполнила меня парализующей паникой. А я ведь мог найти кого угодно.

Я бы ее не отпустил.

Плевать, если пришлось бы приковать эту беглянку наручниками к кровати.

Это обещание огнем прошлось по моему телу, обосновавшись где-то глубоко, и успокоило кипящую кровь в венах.

Она села на стул напротив меня и раскрыла модный журнал.

– И как собираешься объяснять, почему ты со мной?

«Ты моя. Где ты, там и я».

– Никто не будет меня спрашивать.

В кармане завибрировал телефон, и я достал его.

Александра: «Отец хочет поужинать».

Я почувствовал раздражение. Сергей говорил со мной только через дочь. Я был удивлен, что он до сих пор не заставил ее ходить передо мной голой и лично не предложил мне ее трахнуть, настолько он был заинтересован в этом союзе. Он хотел запустить руки в криминальный мир Америки, сохранив свои русские ценности, и, видимо, союз со мной ему бы в этом помог.

Русское правительство ужесточило нормы безопасности на границе, а Сергей, так уж вышло, держал под контролем большую часть систем безопасности. Мне-то было плевать на русскую политику, а вот моему единственному живому родственнику, к сожалению, нет.

Когда меня в девятнадцать лет выпустили из переполненных камер Бутырки, я отправился в Штаты, а вот Ронан решил остаться в Москве на побегушках у «Братвы». Спустя пятнадцать лет у него уже была своя империя. Но у него все равно был более прямой подход к тому, что он хотел, а с Сергеем Поповым была нужна дипломатия и немного манипуляций.

Я ответил Александре, сказав, что я посмотрю, буду ли свободен в пятницу, и убрал телефон обратно в карман. Когда я снова посмотрел на Джианну, она была бледной и кусала губу.

Она боялась своего отца.

Эта мысль разозлила меня.

Только я могу заставлять ее испытывать страх.

– Voy kak volk, malyshka. – Вой как волк.

Ее теплые глаза метнулись ко мне и прожгли небольшую дыру в моей груди.

– Voy kak volk, – прошептала она.

Ее произношение было правильным.

В этот момент я внезапно понял, что она останется со мной.

Я многие годы не был в церкви. И не потому, что думал, будто меня на месте испепелит молнией, но потому, что в них всегда было слишком душно, слишком пыльно или слишком пафосно. Величественная атмосфера поглощала тебя, стоило ступить за порог, но ни одна церковь не подала мне ни кусочка еды, когда я был тринадцатилетним ребенком, умирающим от голода и унижающимся настолько, что просил милостыню.

Семья Джианны чуть не сбила ее с ног объятиями и возмутительным количеством поцелуев, стоило нам войти. Она раскраснелась и улыбалась искренней улыбкой, которой я никогда не видел. Одна из ее тетушек посмотрела на меня и начала активно обмахиваться свадебной программкой, а потом посмотрела на Джианну и одними губами сказала: «Madonna».

Джианна со вздохом посмотрела на меня.

– Это… Ну…

Я промолчал и позволил ей мучиться одной, потому что мне было интересно, что она скажет, но, к сожалению, ее перебил высокомерный голос за нашими спинами.

– Аллистер.

Джианна напряглась.

Я приобнял ее за талию и развернулся к ее отцу.

– Сол, – произнес я знакомое имя.

Я не смотрел на нее, но чувствовал преданный взгляд на своем лице, отчего в груди странно закололо.

– Не ожидал тебя сегодня здесь увидеть. – Глаза Сола переместились на мою руку на талии Джианны. – Да еще и с моей дочерью.

– А я думал, в твоем возрасте уже привыкают к неожиданностям.

Джианна с трудом втянула воздух сквозь зубы.

Это было простым оскорблением, но с годами я понял, что чем проще, тем результативнее.

Сол не дрогнул, глядя мне в глаза, пока, наконец, не перевел взгляд на дочь. Его следующие слова прозвучали отрывисто из-за стиснутых зубов.

– Я бы хотел поговорить с тобой дома перед вечеринкой, Джианна.

– С удовольствием, но… Клянусь, у нас такое забитое расписание, что я едва все успеваю. – Она моргнула, глядя на меня. – Как думаешь, Кристиан, у нас будет время?

Мне хотелось улыбнуться. И расцеловать ее за то, что была таким хорошим волчонком. Вместо этого я сказал:

– Думаю, мы выделим время.

Неуверенность отразилась на ее лице.

Отец Джианны нравился мне не больше Антонио. То есть если бы мне заказали их пристрелить, то я сделал бы это с удовольствием. Но если Джианна не разберется с ним сейчас, то он продолжит возвращаться снова и снова, пока не получит свое.

– Рад, что у тебя найдется пара минут для отца. – В глазах Сола мелькнула скрытая угроза. – До встречи, cara mia. – Едва сдерживаемый яд в его голосе донесся до нас, когда он направился к своему месту на скамье перед алтарем.

Джианна вся дрожала изнутри, но мастерски это скрывала. А вот свою злость – не очень.

– Джианна…

Она бросила меня стоять там.

Как бы меня ни бесило то, что она всегда так быстро предполагала худшее обо мне, я дал ей позлиться, потому что злость ей была сейчас очень нужна.

Католическая церемония была очень длинной и немного мелодраматичной. Джианна не сказала мне ни слова с тех пор, как села рядом на скамью. Ни одной шутки, ни одного оскорбления. Мне это не нравилось.

Она молча смотрела в окно всю дорогу до дома отца. Когда все это закончится, я собирался заставить ее два часа проговорить со мной, прежде чем дать ей хоть один оргазм.

Один из ее кузенов, которого Джианна назвала Гуччио, явно еще подросток, открыл нам дверь и провел до офиса ее отца.

Гуччио избегал моего взгляда.

– Он, эм, хочет поговорить с тобой наедине, Джианна.

Я схватил ее руку, когда она сделала шаг к двери.

– Тебе не обязательно идти туда одной.

– Все в порядке. Постараюсь не задерживаться, чтобы вы еще успели о бизнесе поболтать. – Ее глаза пылали ненавистью.

Я стиснул зубы, но отпустил ее.

Она захлопнула за собой дверь.

Гуччио потер ладонью кулак, переступая с ноги на ногу.

– Вы можете подождать в гостиной.

– Я подожду здесь.

Он сглотнул.

– Желательно все же в гостиной.

Я посмотрел на него так, чтобы парень понял: он чертовски меня раздражает. Он пробормотал «Ладно» и испарился. Стоя у двери, я мог слышать приглушенные голоса.

– Быстро же ты, Джианна, – сказал Сол. – Разве твой муж не умер всего неделю назад?

– Полторы недели, – поправила она.

– Не умничай, девочка. Ты что, хотела выставить меня сегодня дураком?

– Без понятия, как я могу выставить дураком тебя.

– Это платье… да еще и заявилась с таким мужчиной, как Аллистер. Ты похожа на шлюху.

Она издала горький смешок.

– Я была для тебя шлюхой, когда мне было восемь и на мне было розовенькое церковное платьице. Словечко-то уже поизносилось, папá. Не мог придумать ничего пооригинальнее?

– Я вижу, богатая жизнь в Нью-Йорке тебя разбаловала. – Шорох бумаг. – Неважно. Ничего такого, чего из тебя нельзя выбить. Насколько я помню, тебя всегда было легко сломать. Скажи-ка мне, ты все еще боишься темноты?

Тишина.

Он хмыкнул.

– Так и думал. Нам необязательно говорить о таких… деталях сейчас. Ты правда думаешь, что Аллистер женится на тебе?

Это ее насмешило.

– Нет. Не думаю.

Она сказала это с такой гребаной уверенностью, что мне захотелось затащить ее под венец сию же секунду.